«Черные дыры» нашего города, или Историйка с хорошим концом
«Ни один физик, исключая Ферми, не обладал таким, богатством новых идей, как Зельдович»
Л. Ландау
«А все-таки Яшка гений!»
И. Курчатов
Знаменитый английский физик Стивен Хокинг впервые встретившись со своим суперзасекреченным советским коллегой Зельдовичем, лишь покачал головой и растерянно сказал: «До того, как я встретил вас здесь, я считал, что вы „коллективный автор“...».
Яков Борисович и в самом деле умудрился сделать столько, сколько и десятерым не под силу. До войны он разрабатывал снаряды для «Катюш». Сразу после стал одним из главных создателей советской атомной бомбы. Еще через пару лет вместе с Сахаровым придумал термояд. Когда же, наконец, вырвался из «оборонки» и занялся астрономией и космологией, получил выдающиеся результаты по «черным дырам», нейтронным звездам и теории образования Вселенной.... Впрочем, к Минску все это не имеет ни малейшего отношения. Даже встреча с Хокингом произошла в Москве! Тогда причем здесь «Минские историйки»? Ну, хотя бы притом, что Яков Борисович родился в нашем городе, а значит — минчанин. Но есть и еще одна причина...
Трижды рокер социалистического труда
Из Минска родители почти сразу же увезли будущего физика в Петроград — так в 1914 году назывался город на Неве. Там он защитил сначала кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию. При этом университетского диплома Зельдович не получил вовсе. Зато получил трех Героев Социалистического труда! По советским законам уже после второй «золотой звезды» ему нужно было ставить памятник на родине. То есть в Минске. Вот здесь-то, собственно, и начинается «минская историйка».
Памятник Зельдовичу ставить никто не хотел. Пока он жил в засекреченом городе «Арзамас-16» это объясняли тематикой работ. Потом намекали на дружбу с опальным Сахаровым. Дальше вдруг вспомнили об отсутствии высшего образования. Ну, и наконец кто-то отыскал информацию, что Яков Борисович и вообще был рожден не Минске, а в вагоне поезда, двигавшегося в наш город из Варшавы.
— Вот пускай на железной дороге и возводит свои монументы, — радостно решили белорусские ученые. — Там его родина!
То есть, поводов не ставить памятник было множество, а причина — одна: в Белоруссии хватало собственных евреев, чтобы еще питерских увековечивать! Академия наук БССР в этом своем желании защитить сограждан известной национальности стояла насмерть. Сам Машеров пытался надавить на тогдашнего президента академии Борисевича: мол, надо бы поставить... Но безуспешно. Академики во главе с Николаем Александровичем указывали Петру Мироновичу на то, что Яков Борисович недостоин не только памятника («ведь пионеры цветы возлагать будут!»), но и вообще упоминания в качестве положительного примера.
В каком-то смысле были белорусские ученые правы. Если и мог Зельдович служить примером, то лишь крайней степени легкомыслия. Будучи знаменитым физиком и уже немолодым человеком, он, как заправский рокер (так в те времена называли байкеров), лихо гонял на видавшем виды «харлее» с красавицами за спиной. К прекрасному полу создатель разнообразного оружия был очевидно неравнодушен. Да и не скрывал он этой своей слабости! Именно из-за нее на банкете по поводу избрания академиком друзья подарили Зельдовичу специальную черную шапочку, на которой написали «Академия наук СССР», а к ней впридачу — нарядные плавки с надписью... «Действительный член». И вот ведь что интересно, не обиделся новоявленный академик, хохотал громче всех и откликнулся шуткой: «Жаль, что в действительные члены выбирают тогда, когда член становится недействительным»! Ну разве мог такой человек думать о каком-то там памятнике? Он и не думал, и разговоры об увековеченье на время утихли.
Так бы и остался Яков Борисович без положенного ему гранита, если бы не цепь совпадений. К середине70-х президента АН БССР Борисевича возникло настоятельное желание стать академиком союзного значения. Надо заметить, что всё остальное — награды, премии, депутатство — у него уже было. Невзятым оставался лишь главный храм науки. Но московские научные снобы были категорически против. Дело дошло до того, что в столицу отправили гонца — договариваться и устранять препоны. Тут-то и напомнили минским коллегам о памятнике Зельдовичу. И надо ж такому случиться, те как-то одномоментно поняли, что злополучный памятник городу жизненно необходим! В результате в 1978 году, как раз к 55-летию Борисевича, напротив института физики, где трудился президент академии наук БССР, вырос бюст Якова Борисовича. Был он, правда, скучен и мало похож на живого Зельдовича — ни тебе девушек за спиной, ни мотоцикла! И «геройских звезд» на груди было почему-то две, а не имевшихся три. Но какой-никакой, а памятник! А дальше случилось еще одно приятное совпадение: ко всеобщему удовольствию вскоре и Николай Александрович был избран в союзные академики. Вот с таким хорошим концом получилась историйка о двух действительных членах Академии наук СССР.
***
Ежегодно 1 апреля минские байкеры собираются на площадке у главного корпуса белорусской Академии наук (как раз на том месте, где Машеров когда-то предлагал поставить памятник Зельдовичу) и, открывая новый сезон, с ревом и рыком отправяются в путь по городу. В такой день маститые ученые, выходя из дверей академии, кивают головами и говорят: «Молодцы ребята, Яков Борисовича поминают!» и продолжают увлеченно беседовать о «черных дырах» и прочих высоких материях.
