Вокзал и окрестности, или Литературная историйка
6 июня 1999 года любители российской словесности отмечали 200-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. В Москве был большой праздник, весь город украшали транспаранты «Пушкин— наше всё!» Хотя у минчан есть кое-кто и кроме Пушкина, но памятник по поводу юбилея установили именно ему. Надо сказать, что идея увековечить поэта возникла еще в конце XIX века, к его столетию. Но вот ведь что интересно, еще раньше — чуть не за два десятилетия до этого! — наш город должен был украсить совсем другой монумент.
Несостоявшийся памятник
15 ноября 1871 года под аплодисменты приглашенных и зевак от только что построенной пассажирской станции одновременно отошли два поезда. Один направился к Москве, другой — к Бресту. Так в Минске началось движение по Московско-Брестской железной дороге. Через год открылась еще одна «железка» — Либаво-Роменская. Она соединила Балтийские порты с южными российскими городами. На первой ветке вокзал назывался Брестским, на второй — Виленским.
В начале марта 1873 года на перроне Виленского вокзала произошло событие, всколыхнувшее весь город. Двадцатишестилетняя мещанка Анна Сагальская при большом стечении народа бросилась под колеса поезда. По свидетельствам современников, молодая женщина отличалась удивительной красотой и умом. Но что красота, что ум, когда речь заходит о чувствах! Поводом к трагедии стала неразделенная любовь к офицеру-артиллеристу, фамилию которого газеты не называли. Наверняка этот печальный эпизод выветрился бы из памяти горожан, если бы в 1878 году не вышел из печати новый роман графа Толстого «Анна Каренина». — Читали? — спрашивали одни горожане других. — Не-ет?! Ну что же вы так...
И напоминали о железнодорожной трагедии, и рассказывали о романе. И находили между событиями прямую связь. Учителя 2-й городской гимназии даже написали по этому поводу коллективное письмо Льву Николаевичу, но ответ "зеркала русской революции" так и не дошел до минчан. Любители литературы не унывали, они взахлеб читали романы великого писателя в надежде найти в них еще какие-нибудь намеки на жизнь родного города. В начале 80-х годов в Минске было объявлено о сборе пожертвований на установку памятника графу и героине его романа. Стоять он должен был неподалеку от места происшествия, то есть, у вокзала. Однако денег удалось собрать только на памятную доску, да и та провисела на стене железнодорожного сооружения совсем недолго: в 1890-х годах деревянное здание станции заменили более основательным каменным. Тогда же исчезла и доска.
Впрочем, к тому времени стало известно, что ужасную смерть своей героине Толстой уготовил, вовсе не по примеру Сагальской, а из-за Бибиковой, то есть, Пироговой — гражданской жены жившего по соседству с писателем помещика Бибикова. Тоже, кстати, Анны! Та из ревности бросилась на рельсы в Тульской губернии. Была она на Каренину внешне совсем не похожа, зато похожа на нее была старшая дочь Пушкина Мария Гартунг, но ее смерть не имела никакого отношения ни к Минску, ни к железной дороге. В общем, накрутил граф! Минчане были разочарованы. А потом Толстой умер и началась первая мировая война. А потом — революция. А потом — коллективизация с индустриализацией. А потом — война Отечественная. Всю первую половину прошлого века согражданам было не до Толстого и вообще не до литературы. Когда же вспомнили о памятнике, то поставили... Пушкину. На высоком берегу Свислочи! Потому что Пушкин — как уже было сказано, наше всё! Что до Льва Николаевича, то ему в Минске достались лишь улица и библиотека. Правда, расположены они в правильном месте: совсем рядом с железнодорожным вокзалом.
