Мечта о мечети
Когда-то в Минске жили татары. Живут и сейчас. Разница в том, что прежде у минских татар было свое место. Называлось оно Татарской слободой или Татарским предместьем. Посреди предместья возвышалась замечательно красивая мечеть, из города к ней вела Большая Татарская улица. С другой стороны подходила тоже Татарская, но только Малая. А рядом аж до самой Свислочи широким зеленым ковром лежали Татарские огороды. На них татары выращивали, как сейчас бы сказали, экологически чистые овощи и кормили ими не только весь Минск, но и многие города Минской губернии. Правда, было это давно.
Сегодня мы с художником Наливаевым как раз и направляемся в Татарский конец (было и такое название у района). Под ногами чавкает мартовская грязь. И не видно ни конца ни края полям, на дальнем краю которых стоит мечеть. Вот поля эти как раз и назывались Татарскими огородами.
Картина, которую на сей раз достал хозяин из загашников, пожалуй, самая странная из всего, что мне доводилось видеть у Анатолия Александровича: нет на ней ни одного узнаваемого строения, и глазу не за что зацепиться. Так выглядели минские окраины. И располагались они в каком-то километре от центра города.
— Это вы с Замковой горы рисовали? — неуверенно спрашиваю я.
— С площади Свободы, — отвечает Наливаев. — Стоял на холме, прямо над Холодной синагогой. У трех зданий на переднем плане сходились три древних улицы — Ново-Мясницкая, Завальная и Замковая. А гора Замковая осталась правее.
— А где тогда Немига? — у меня никак не получается расположить художника с мольбертом в пространстве, чтобы картина приобрела внутреннюю логику. — И где проспект Машерова? То бишь, его Победителей?
Мой спутник смеется по-детски весело и беззаботно. Шутку про проспект Победителей Машерова он слышит впервые.
— И оба проспекта — Победителей и Машерова, и бывшая до них Парковая магистраль — все они даже еще не в проекте: в 1947 году, когда я писал эту картину, на их месте была узкая тропинка. А может, и тропинки не было.
— А деревянные дома, которые стоят на улице, ведущей к мечети — это где?
— По Димитрова, до войны она называлась Большой Татарской… Дальше пересекалась с Колхозной улицей. Колхозная, начинаясь от Суворовского училища, бежала по мосту через Свислочь и по Татарским огородам — к мечети. Еще дальше была Совхозная улица. В самом ее конце, далеко за городом, в 1963 году построили завод холодильников.
Пока Анатолий Александрович вспоминает забытую минскую топонимику, я вспоминаю старую историйку о том, как на стадионе «Трудовые резервы», который возник как раз на Татарских огородах, а сейчас лежит затопленный водами Свислочи, 26 апреля 1986 года (дата-то какая!) проходил футбольный матч между хиппи и металлистами. И как неожиданно завершился он появлением взвода суворовцев, спешивших по мосту на свой стадион. Это и был как раз тот мост, через который проходила улица Колхозная. В этом месте она называлась Коммунальной. Красивые у нас названия, что ни говори!
— После войны наша семья переехала с Комаровки на Басьяловскую улицу. Мы жили как раз там, где сегодня стоит обелиск «Минск — город-герой». Через три дома от нашего начиналась Веселовка, известная тем, что там находилась дача Козлова. На ее месте не так давно вырос президентский Дворец Независимости.
Cовхозная, 5. Вдалеке 1-й Басьяловский переулок, снесенный незадолго до строительства нового музея ВОВ
— В этом районе я прожил целых 28 лет. Сейчас, конечно, адреса не имеют никакого значения. Но я их помню. На Басьяловской мы жили в доме № 13… А в середине 1950-х переехали на Совхозную, в дом № 5… Все это было Татарское предместье, хоть так уже и не называлось. Но татары там жили по-прежнему! Они были отличными соседями — спокойными, выдержанными и очень гостеприимными. Если чем-то они и отличались от нас, так только тем, что по праздникам ходили в мечеть.
Впрочем, вскоре мечеть была закрыта и в начале 1960-х снесена. На ее месте построили гостиницу «Юбилейная». Минарет не трогали до самого конца строительства, словно для того, чтобы он видел, как растут гостиничные этажи. Потом снесли и его.
— И вот еще, для памяти. Перед минаретом стоял совсем маленький дом муллы — а настоящий, двухэтажный, построенный до революции, прятался за мечетью. Эти дома и показывали разницу в отношении к татарам и их религии при царе и при Советах.
К середине 1960-х годов в Минске не осталось ничего, что бы напоминало о татарах: ни мечети, ни огородов, ни даже названий. Татары в городе были, а следы их шестивековой жизни исчезли. И осталась у минских татар мечта о мечети. Через сорок лет, в 2004 году, мечеть начали строить. А чуть раньше на карте города появилась Татарская улица. Место было новым, зато вела улица прямо к татарскому кладбищу. Правда, и кладбища не было — на его месте был разбит сквер, который назвали, понятное дело, Татарским. В общем, как это часто случается в нашем городе, за полвека была произведена реставрация. По-мински, естественно.
Я уже готов был попрощаться с Анатолием Александровичем, когда мне на ум пришел вопрос.
— А проспект Победителей — он по какой улице прошел? — спросил я художника Наливаева.
— По реке он прошел, — ответил художник. — Посмотрите на карту и увидите, что в Минске сегодня течет совсем другая река — с другим руслом, другой водой, другими берегами. Выровнять русло оказалось дешевле, чем построить два моста. А вообще-то, по Совхозной — в Дрозды она вела. Говорят, и пробили трассу для того, чтобы Машерову было удобно ездить на дачу.
