Альбом прадеда. Находки и потери.
Окончание. Начало здесь
Всякая загадка имеет разгадку. Опубликованный неделю назад «Альбом прадеда» не исключение. Как обещал, попробую рассказать о своих поисках и открытиях в царстве почтовых марок и не только.
История начинается 6 ноября 1941 года. Место действия — Минск, улица Витебская. К моменту, когда будущий перебежчик Карл Мюллер встречает юношу, продающего марки, город уже четыре с половиной месяца находится в руках врага. 20 июля 1941 года оккупационные власти издают приказ о создании еврейского гетто. Минские евреи должны переселиться в район, расположенный к северу от Немиги, ограниченный с одной стороны западной стеной Еврейского кладбища, с другой — берегом Свислочи. Всем не евреям к этому времени надлежит покинуть зону.
Приказ о создании гетто.в Минске
Пишу об этом, потому что улица Витебская находится в центральной части гетто. Карлу Мюллеру район кажется окраиной, на самом деле он расположен в трехстах метрах от площади Свободы. Это ближайшая к центру города черта Judenviertel — еврейского квартала. И, значит, все действующие лица — евреи: и продавец редких марок Феликс, и его друзья, желающие отметить 24-ю годовщину Октября за праздничным столом с колбасой и конфетами. Никто из них еще не знает, что праздник не состоится — не только из-за алчности ординарца Рафке, который нарушит договор и попытается завладеть марками бесплатно, но и потому, что назавтра, 7 ноября 1941 года, в гетто будет устроен первый кровавый погром. За два дня каратели убьют 18 тысяч узников еврейского квартала.
Вот здесь впервые и возникает у меня сомнение. Не мог умолчать немец-перебежчик о погроме: не ровен час, самого обвинили бы в сокрытии информации, а то и в участии в массовых казнях!
Значит, рассказ не быль, а выдумка?
Если бы речь шла не о гетто, скорее всего, так бы оно и было. Но с еврейской темой в СССР было не просто. За сорок лет, прошедших с освобождения Минска, минскому гетто была посвящена всего одна книга: напечатанный в 1947 году томик Гирша Смоляра. Через два года «Мстители гетто» оказались под запретом и были изъяты из библиотек. После чего упоминания о гетто исчезли.
Две книги о минском гетто. А между ними – 40 лет.
Следовательно, автор рассказа «Альбом прадеда» В. Грачев в 1966 году, если бы и хотел, не смог рассказать о массовых расстрелах. Может ли быть, что описанный им локальный погром, учиненный полицейскими 7 ноября 1941 года в доме № 4 по улице Витебской, был частью глобальной акции уничтожения? Не пытался ли таким образом автор подать знак тем, кто знал об ужасных событиях?
Возможно. Однако такое объяснение не снимает других вопросов.
И первый из них — о самой улице Витебской. На карте гетто в Википедии она отмечена. На довоенных картах улица называется Немиго-Раковской.
03. Фрагмент карты Минска 1934 года. Ручкой кто-то отметил территорию гетто.
То есть на Витебской до войны автор жить не мог. Но пишет, что жил.
Значит, ложь?
Не обязательно.
В описании событий четвертьвековой давности топонимика может быть изменена таким образом, чтобы читателям было понятнее. Ведь называет же автор тогдашнюю улицу Немигскую более поздним именем Немига. Да и на карте гетто улица Витебская, судя по всему, появилась задним числом. Для лучшего понимания. В гетто такой улицы не было.
Значит и это не может служить доказательством того, что рассказ выдуман.
Схема минского гетто, сделанная бывшим узником Л.Меламедом
Восстанавливая события, можно представить себе, что Карл Мюллер проезжал по Немиге и на углу с Витебской увидел юношу с объявлением. И приказал ординарцу остановиться.
Здесь к автору возникает сразу несколько вопросов, и все они заканчиваются очень скверно для его героя. Уже сам факт, что кто-то в гетто что-то продавал, должен был закончиться расстрелом продавца. Что уж говорить о марках, которые подлежали сдаче вместе с украшениями, меховыми изделиями и прочими ценностями! А строчка о том, что догадавшийся о праздновании «Октоберреволюсьон» немец встречает дерзкий взгляд юноши, вообще ни в какие ворота не лезет...
Как ни удивительно, и всего этого недостаточно, чтобы ответить на вопрос о подлинности истории. На карте хорошо видно, что угол Витебской и Немиги странным образом оказывался вне гетто: выходить туда евреям было запрещено, но правила гетто там не действовали. Прямых указаний о сдаче марок в Минске, в отличие от европейских городов, занятых немцами, похоже, не было. А «Октоберреволюсьон»... ну, литературный прием, что с него взять!
Марки. Иногда ценою в жизнь.
И все-таки рассказ мне кажется вымыслом. И доказательства тому не в топонимике города и не в специфике гетто, а именно в филателии.
В 1930-х годах ценность почтовых марок была известна не только коллекционерам, но и работникам НКВД. Не могли люди, эмигрировавшие из Польши в СССР незаметно провести филателистические раритеты через границу. Тем более, не могла уцелеть уникальная коллекция при обысках, предшествовавших исчезновению отца. Ведь сегодня понятно, куда исчез польский эмигрант в 1937-38 годах!
Знаменитый трёхскиллинговик, или иначе «шведский уникум»
Но и это не все. У самой ценной в мире марки — желтого шведского трёхскиллинговика, который упоминается в рассказе, существует тщательно описанная биография. В ней говорится, что в 1922 году «шведский уникум» (так ее еще называют) был куплен на аукционе в Париже шведом, бароном Эриком Лейёнхуфвудом, а в 1937 году марка надолго осела в коллекции румынского короля Кароля II.
Не было ее в Минске у юноши Феликса! Наверное, и не могло быть: мировые ценности, увы, никогда не баловали наш город.
***
Благодарю за помощь в разгадке истории
филателистов Анатолия Кирюшкина и Льва Колосова, бывшего узника минского гетто Михаила Трейстера, директора музея истории и культуры евреев Беларуси Вадима Акопяна и сайт www.karty.by
