Врата города, или Историйка о чудесах и тайнах
Города, как люди — рождаются, растут, стареют. И, старея, забывают свое прошлое... В результате реальные события подменяются легендами. И возникают братья Кий, Щек и Хорив с сестрой Лыбедь, и возводят Киев-град на высоком берегу Днепра. И склоняется волчица над корзиной, принесенной водами Тибра, а в ней близнецы Рем и Ромул — и, значит, Риму быть!
Таинственный мельник
Мы не хуже киевлян и не беднее римлян — наша легенда, по мне так, даже более красивая и необычная! Там чародей Менеск, поселившись при впадении Переспы в Свислочь, строит чудо-мельницу, которая по ночам вместо зерна мелет камни. Зачем? Никто не знает. Но грохот при этом стоит такой, что не спится ни человеку, ни зверю на сто верст вокруг. Крутятся-вертятся менесковы жернова, поднимают воздушные вихри — да такие, что крыши с домов сдувает. Топают менесковы посланцы по ночным дорогам, хватают деревенских хлопцев, и растет менесково войско.
Растет Минск — из каменной муки, как на дрожжах, поднимается. Менск, конечно! Менеск-таун...
Вот такой непростой основатель достался нашему городу. Со временем минчане будут рады избавиться от Менеска, и поможет им некий еще более могущественный кудесник, от которого в памяти горожан даже имени не осталось.
Минск. Фото 1860-х годов
И снова чародей
Вы скажете, легенда — что с нее взять! Во-первых, легенда никогда не возникает на пустом месте. А во-вторых, с местом, на котором вырос наш город, что-то и в самом деле не так: не случайно летописный Минск начинается с собственного разрушения.
В год 6575 (1067). Поднял рать в Полоцке Всеслав, сын Брячислава, и занял Новгород. Трое же Ярославичей, Изяслав, Святослав, Всеволод, собрав воинов, пошли на Всеслава в сильный мороз. И подошли к Минску, и минчане затворились в городе. Братья же эти взяли Минск и перебили всех мужей, а жен и детей захватили в плен и пошли к Немиге, и Всеслав пошел против них.
Так говорит «Повесть Временных лет» и при этом называет заступника минчан — полоцкого князя Всеслава, прозванного Чародеем за многие чудеса, что умел совершать. И пишет дальше летописец.
И встретились противники на Немиге месяца марта в 3-й день; и был снег велик, и пошли друг на друга. И была сеча жестокая, и многие пали в ней, и одолели Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав же бежал.
Бежал или нет — вопрос. И кто победил в той битве — тоже вопрос. Ведь именно Ярославичи через четыре месяца предложат перемирие, они же пойдут на клятвопреступление, чтобы заманить Всеслава в западню.
Битва на реке Немиге. М. Филиппович, 1922
Жизнь Чародея и в Полоцке была окружена чудесами — в Киеве чудеса продолжатся. Отсидев год в темнице, он будет освобожден киевлянами и посажен на княжеский престол. Но вскоре бросит Киев и вернется в Полоцк. Проживет еще тридцать лет и, умирая, оставит Минск сыну Глебу, делившему с ним тюремные тяготы.
Тогда-то и вырастет на Замковой горе на берегу Свислочи замчище, с укрытым за высокими земляными валами княжеским замком.
Чудесный образ
Можно себе представить, как четыре века спустя, в августе 1500 года, речные воды вынесут к подножию Замковой горы чудесный образ с изображением Божьей матери. Как сбегутся князевы люди к сиявшей нездешним светом иконе. Как воспарит она над толпой, как понесут святыню на руках в Замковую церковь...
Минская чудотворная икона Божией Матери
Вот что рассказывает предание.
То ли по воде, то ли против воды чудесным образом или через Ангелов перенесенный до Минска, на реке Свислочи под замок встал, а светом необычным с себя исходившим выданный, от обывателей места с воды добытый, и до церкви Замковой года 1500 дня 13 августа был сопровождённый.
С этого момента Дева Мария возьмет Минск под свою защиту и займет место на городском гербе. Ее покровительство, увы, не убережет город от пожаров и разрушений. Сегодня о тех временах, кроме самой иконы, напоминает лишь крошечная улочка с древним названием — Замковая. Улочка, где не осталось ни единого «живого» дома — все снесли! Бесследно исчезли и замок, и замчище... Даже Замковая гора сохранилась лишь в учебниках истории: в 50-х годах прошлого столетия ее срыли. Вместе с землей исчезли многие минские тайны.
Но кое-что все-таки осталось.
Два первых храма
Если слева обойти здание «Трудовых резервов» и заглянуть под кроны негустой рощи на берегу Свислочи, можно найти сложенный из гранита фундамент небольшого трехнефного храма. Точно такой же, только выложенный из кирпича, любознательный путник обнаружит в ста метрах, за спиной у спорткомплекса. Это два первых минских храма.
Два? Первых? Храма?! Так и есть, не сомневайтесь! У нас и не такое бывает.
Чтобы успокоить читателей, скажу: тот, который в роще — фальшивый. Зато на нем собираются посидеть алкаши, а на новом сидеть неудобно.
«Старый» Первый храм и «новый» Первый храм – точнее, их контуры. И расстояние в сотню метров между ними
Археологи утверждают, что фальшивый фундамент находится далеко за пределами замчища. При этом никто не помнит, когда и при каких обстоятельствах он возник. Можно только гадать, кому понадобилось выкладывать основание храма и выносить его за городской вал. Скорее всего, произошло это в 1967 году, когда отмечали 900-летие Минска. Белорусские власти старались сделать праздник запоминающимся — даже пивную бутылку выпустили с тиснением «Минску — 900». Заодно, вероятно, решили и храм отметить — тоже к городу, как-никак, имеет отношение! К тому же, всего за несколько лет до этого завершились самые масштабные раскопки минского замчища.
Врата, которых не было
И здесь из-под многометрового слоя земли проглядывает еще одна тайна.
Руководил раскопками в то время совсем молодой археолог Эдуард Загорульский. В результате трехлетних работ было не только уточнено местонахождение храма, но и откопаны крепостные ворота. Точнее, то, что от них осталось. Сделали реконструкцию, после чего врата Минска — две могучих деревянных башни, увенчанных пирамидальными крышами — стали не только эмблемой праздника, но и символом полного тайн древнего города!
Какая же в этом тайна? — спросит нетерпеливый читатель.
Есть, есть тайна! Только не в тех воротах, что откопал Эдуард Загорульский — других, что нарисовал Язэп Дроздович.
«Городец». Я.Дроздович. 1920
О художнике Дроздовиче нужен отдельный рассказ — он и сам чародей, и судьба его полна тайн. Одни его видения городов на Марсе и Сатурне чего стоят! Здесь же уместно сказать, что Язэп Нарцизович провел в Минске полтора года, и за это время успел с графической точностью отобразить образ города. Рисовал он и Замковую гору — в первой четверти ХХ века не было там ничего героического: обычные деревянные дома на высоком холме...
Есть среди рисунков минского периода один, стоящий вне ряда. Хоть и называется он «Городец», изображено там, несомненно, минское замчище: и река, и холм рядом точно совпадают с рельефом Свислочи и Замковой горы. На вершине холма, за деревянной стеной, угадывается замок, сама стена завершается мощными двухбашенными воротами. Точно такими же, как у Загорульского!
Древние ворота Минска – по Э.Загорульскому и по Я.Дроздовичу
— Что ж, — скажет, все тот же читатель, — археолог раскопал, художник нарисовал, и что?
Да, ничего... Просто нарисованы эти ворота были ровно за сорок лет до того, как их раскопали. Вот она где, тайна! И единственное рациональное ее объяснение в том, что все было как раз наоборот: археолог знал о существовании рисунка Дроздовича (в то время он еще не был опубликован) и воспользовался для реконструкции, как бы это помягче сказать, подсказкой художника. Ладно бы только это! Беда была еще и в том, что двухбашенных ворот не существовало ни в одном известном древнерусском городе — ни в ХI веке, ни потом. Это, увы, не добавляло достоверности символу древнего Минска.
К середине 1980-х годов возникла другая модель — с одной башней. Но загадка «Городца» от этого не исчезла: ворота на рисунке Дроздовича стоят на том самом месте, где их и откопал Загорульский. А из-за крепостной стены выглядывает макушка храма — как раз там, где на его фундамент сразу после войны наткнулся археолог Тарасенко.
Если добавить к сказанному, что Дроздович нарисовал свой «Городец» в 1920 году, а первые раскопки замчища относятся к послевоенному времени, то остается поверить, что чудесный наш земляк Язэп Нарцизович Дроздович в самом деле проникал сквозь землю и видел сквозь время.
Вид на Свислочь и Татарские огороды с Замковой горы. Фотография конца XIX века
Развалины на вершине Замковой горы. 1944 год
Памятник страннику
Случайность это или нет, но памятник Дроздовичу в Минске поставили в Троицком предместье, прямо напротив замчища. Вечный странник словно спустился с Троицкой горы, чтобы продолжить путь к горе Замковой. Вот она — точнее, то, что от нее осталось — лежит перед человеком с посохом. Чуть левее, два прямоугольных отверстия в гранитной набережной — коллектор, который только и напоминает о реке Немиге. Справа, остров Слез — подсказкой, где проходило старое русло Свислочи. А все вокруг — наша история. Та, которой нет.
Конец Замковой горы – здесь будут стоять «Трудовые резервы». 1956 год
Хотите знать, какой была Замковая гора? Посмотрите на «Трудовые резервы» — их высота как раз равна тем шести метрам земли, которые срыли в 1956 году для того, чтобы построить спорткомплекс.
Вид от памятника Язэпу Дроздовичу на спорткомплекс
Впрочем, Дроздович этого уже видеть не мог. Он умер на два года раньше вдали от Минска. Среди его минских работ сохранился и портрет Всеслава Чародея, на котором полоцкий князь удивительным образом напоминает самого художника.
Прошла тысяча лет, и круг замкнулся.
Всеслав Чародей и Язэп Дроздович - между ними тысяча "минских" лет. Вот и вся история.
***
Эта историйка не была бы написана, если бы не добрые советы и действенная помощь археолога, кандидата исторических наук Николая Плавинского. За что ему сердечная благодарность!
